Агафонов А.Ю.
Об амодальной природе смысла
Окружающий эмпирического субъекта действительный мир сам по себе (т.е., как мир ноуменальный) не является зримым, слышимым, осязаемым или обоняемым. Таковым его делают формы отражения: зрение, слух и т.д. Картина мира, что строится субъектом познания, или иначе, та психическая проекция феноменов действительного мира, который репрезентирован носителю сознания через формы психического отражения («познавательные контуры сознания») есть модельное знание субъекта о том, как устроен мир, какие свойства имеют объекты действительного мира, какие отношения существуют между этими объектами, чем детерминировано то или иное явление. Картина мира, в данном случае, может быть понята как упорядоченное содержимое памяти, поскольку именно в памяти хранится вся информация, усвоенная и накопленная субъектом до момента текущего настоящего. Помимо этого, работа сознания, те или иные эффекты понимания (а сознание можно расценивать как многофункциональный аппарат понимания, тогда «осознать» = «понять») возможны лишь на основе ранее накопленного опыта. Такое представление лишь в том случае оправданно, если память в аспекте сохранения информации принимать за бессознательное психическое. (Подробнее о возможности трактовки памяти как бессознательной психики см. [1]). Поскольку сознание не является потенциальным, а всегда работает в актуальном режиме («здесь и сейчас»), то содержанием сознания является только то, что составляет наличный, буквально: текущий, сенсорный, перцептивный опыт или опыт представления, мышления, эмоциональных переживаний. Сознание в каждом акте познания стремиться верифицировать уже имеющееся знание субъекта об окружающем мире, т.е. проверить на достоверность построенную ранее картину мира. В психологии познавательной активности это выражается в разнокачественных эффектах последействия памяти, начиная с эффектов влияния установки на восприятие, эффектов константности, эффектов инерции поведенческих стереотипов и заканчивая эффектами фантомных конечностей и даже фактами сохранения автором научной теории её базовых положений путём «наращивания допущений» (И. Лакатос) в ответ на логические или эмпирические опровержения. Память имеет тенденцию к последействию. В противном случае, она не нужна. Работу сознания в актуальном режиме невозможно представить себе без априорного пред-понимания. Познавательные контуры сознания: сенсорно-перцептивный, контур представления, мыслительный и рефлексивный есть формы, содержащие смыслы. Смысл правомерно трактовать как «психический материал», из которого строится познавательный процесс. Сами процессы формирования интегральных продуктов познавательной деятельности, например, перцептогенез или мыслительный процесс следует рассматривать как различные виды смыслогенеза, как процессы понимания. Согласно закону Ланге, формирование, например, зрительного перцептивного образа проходит ряд стадий и начинается с применения сознанием самых слабых критериев соответствия ожиданий воспринимаемому объекту, когда объект опознается как «нечто», а не как «что-то». Затем уже ужесточаются критерии соответствия, сужается мнемический (бессознательный) контекст понимания и перцепт приобретает свои специфические свойства: константность, целостность, предметность и обобщенность, то есть достигается стадия ясного осознания. Динамика формирования перцептивного образа, а если обобщить, то и динамика мышления, процесс построения научной концепции, развитие отношений с другим человеком или отношения к собственному Я - это разнообразные формы смысловой динамики, процессы последовательного различения и уточнения смысла. Причем, если сознание в своей гносеологической функции есть активность понимания, то в онтологическом плане, сознание является для самого себя текстовым образованием, т.е. принципиально допускающим понимание. В силу этого, сознание есть синоним самосознания: сознание, которое понимает и сознание, которое понимается как актуальный смысл, содержащийся в тексте познавательного контура, - это одно и то же сознание, само себя понимающее сознание. Если же за явлениями, данными в текущем настоящем в сознании, за мыслью, представлением или любым переживанием, в широком смысле слова, включая и сенсорные эффекты, допускать существование некой инстанции, реализующей акты понимания этих явлений, некоторого субъекта, который инициирует процедуру интерпретации, то мы будем вынуждены за этой инстанцией, этим субъектом предполагать еще одну инстанцию или субъекта познания, то есть еще одно Ago-сознание, а за ним еще одно и т.д. Поэтому необходимо совершать редукцию на уровне анализа самих феноменов. А это означает, что 1) за психическим феноменом ничего не стоит, 2) феномен сам себя обнаруживает, сам себя понимает. И потому, на вопрос: «Чем мы видим сон?» не следует отвечать, что вопрос поставлен некорректно, ведь, мы, действительно, переживаем факт визуального наблюдения и часто понимаем, что наблюдаем мы, а не кто-то за нас. Сон сам себя видит, сам себя понимает. Тот экран, на котором разворачиваются события сновидения («онтологический план сознания») не предполагает зрителя перед экраном («гносеологический план сознания»). Экран сам себя рассматривает. Как нельзя лучше подходят для иллюстрации феномена сознания поэтические строчки О.Мандельштама: «Я и садовник, я же и цветок…» (Но было бы точнее поставить «тире» после местоимений Я). То, что является субъективной очевидностью – индивидуальное сознание эмпирического субъекта, - есть, по сути, ошибочная объективация сознания самого себя.
Смысл, заключенный в активном познавательном контуре не есть сам познавательный контур сознания, но вне формы своего существования (явления в сознании) он актуально не проявляется. Смысл проявляется в психических продуктах. Напротив, в памяти (бессознательной психике) смысл хранится без означающих его носителей. Ни ощущения, ни образы, ни мысли, ни тем более эмоции или действия не сохраняются в памяти. И нет, поэтому, оснований для выделения зрительной, слуховой или моторной памяти. Человек запоминает в зрительной модальности, на слух или с помощью осязания, но это не означает, что способ запоминания, форма определяют характер мнемического следа, а, следовательно, тип памяти. Другими словами, память записывает и сохраняет только смыслы, порождаемые в тот или иной момент времени в сознании, а не сами продукты психической активности, поскольку последние обнаруживаются и существуют только в тот момент, когда переживаются в сознании. Память же, хотя и существует как актуальное бессознательное содержание психики, хранит информацию о прошлом. В силу этого, семантическая модель мира или картина мира является амодальной по своей природе. Амодален и смысл как психический субстрат памяти.
Психологическая экспериментатика также подтверждает сказанное. Если испытуемому зрительно предъявлять предметные изображения, а затем, спустя определенное время, предложить узнать изображенные предметы в ряду других с помощью осязания, то испытуемый легко справится с этой задачей. Или, если испытуемым предложить для запоминания стимульный ряд, состоящий из предметных понятий и изображений, а потом, через определенный интервал времени, предъявить такой набор изображений, в который будут включены те, что соответствуют значению понятий искомого ряда и которые ранее не предъявлялись, то при задании опознать все стимулы, входящие в искомый набор, испытуемые, как правило, с высокой степенью субъективной уверенности узнают эти изображения как те, что предъявлялись первоначально, не осознавая при этом ошибки идентификации [3, стр.57-59]. Исследования Е.Ю.Артемьевой [2, стр.96-103] показали, что при задаче соотнесения разномодальных объектов, например, визуальных изображений или квазиизображений с различными по текстуре поверхностями или же с разными ароматическими стимулами, испытуемые аттрибутируют объекты, поставленные в соответствие друг с другом сходным образом, что говорит, фактически, об отсутствии модальных семантик, хотя сама Е.Ю.Артемьева, вопреки полученным результатам, делает другой вывод.
Резюмируем сказанное:
1. Смысловая модель мира (картина мира) строится, видоизменяется, уточняется в процессе перманентной работы сознания. Каждый акт сознания делает неизбежным понимание смысла, заключенного в активных смыслопорождающих познавательных контурах сознания. Смыслы текстов сознания образуются актами их понимания.
2. Познавательные контуры сознания, в том числе, и разномодальные виды сенсорно-перцептивного контура, определяют только синтаксис текста сознания, а не его семантику. Амодальность смысла – есть тривиальное следствие анализа того факта, что мир является узнаваемым для эмпирического субъекта, хотя в каждый момент времени психические продукты уникальны. Вместе с тем, их единственность в актуальный момент времени не делает невозможным обнаружение, различение, опознание, другими словами, процессы познания.
3. Представление об амодальности смысла имеет под собой не только логические, но и эмпирические, в частности, экспериментальные основания.
Литература:
1. Агафонов А.Ю. Человек как смысловая модель мира. Пролегомены к психологической теории смысла. - Самара: Издательский Дом «Бахрах-М», 2000.
2. Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики. / Под ред. И.Б.Ханиной. М.: Наука, Смысл, 1999.
3. Хофман И. Активная память. М.: Прогресс, 1986.